30.03.2010 в 23:22
Пишет Literally:Rosalie, лови! *зажмурилсо*
Оно коротенько, нудновато и почти без рейтинга, но оно есть
Poets Of The Fall RPS
Пейринг: Марко/Олли
Про первый поцелуй Когда Олли просыпается посреди ночи от дикой боли в левой руке, это пугает его до чертиков. Сведенная судорогой кисть болит так, будто в неё разом воткнули тысячу раскаленных докрасна иголок. Сначала он тихо шипит сквозь зубы и пытается растирать пальцы, не вставая с кровати, а потом обреченно идет в ванную и сует руку под горячую воду - ему как-то говорили, что это помогает. За все то время, что он играет на гитаре, с ним такого не случалось, хотя он слышал, что это достаточно распространенное явление. Может, виной тому длинные, выматывающие переезды и постоянное нервное напряжение, недостаток сна и неправильное питание, а может, все вместе, но факт остается фактом, - он, тридцатидвухлетний профессиональный гитарист, торчит в ванной гостиничного номера, тихонечко поскуливая от боли и лихорадочно думая, как ему отыграть завтрашний концерт. Не то, что он боится боли, - хотя, конечно же, боится, и играть через боль тяжело, но можно; паника охватывает гитариста при мысли, что он может всех подвести, а это недопустимо, только не сейчас, во время их первого настоящего, триумфального тура.
Горячая вода и правда помогает, и Олли даже засыпает снова, но наутро рука ноет, а сам концерт превращается в изощренную пытку. И на следующую ночь, когда пальцы снова сводит, и он, не в силах унять боль, меряет шагами комнату, которую они делят с Марко, тот все-таки просыпается.
- Ты чего не спишь? - сонно спрашивает вокалист, но Олли в ответ только раздраженно мотает головой. Впрочем, отрицать или скрывать что-то бесполезно, этот тип все равно всегда и все про него знает.
- Руку свело, ага? - Марко садится на кровати, глядя на глубоко несчастного, но исполненного упрямой решимости молчать друга, и сонным жестом чешет в затылке. - Я видел, как ты на сцене страдал.
- Я не страдал, - тут же возражает Олли, но Марко уже хлопает по постели рядом с собой, приглашая сесть, и гитарист садится с вымученным вздохом.
- В жизни такого не было, - почти шепотом жалуется он.
- Зато теперь будет, если не прекратишь питаться пивом и РедБуллом, - философски замечает друг, и Олли хочется стукнуть его посильнее, но пальцы Марко уже скользят по его запястью, обводят острые костяшки, движутся к кончикам его пальцев легкими массирующими движениями, постепенно усиливая нажим.
- Расслабься, - советует Марко. - И забудь нафиг про концерт, он только послезавтра.
Олли хмурится и молчит, пытаясь последовать совету, но получается плохо. Мысли все равно вертятся вокруг концерта и злости на самого себя и весь мир, когда Марко вдруг в шутку дергает его за ухо, и Олли чуть ли не подпрыгивает от неожиданности.
- Сказал же, расслабься, - Марко добродушно улыбается, и встает, шарит в своей сумке, извлекает оттуда порядком помятую шоколадку и кидает другу. - Давай, восполняй дефицит магния.
- А это тут причем? - удивляется Олли, пытаясь одной рукой развернуть обертку.
- Судороги случаются от недостатка магния, а его в шоколаде полно, - менторским тоном сообщает Марко, и Олли качает головой.
- Ты хоть чего-нибудь в этой жизни не знаешь?
- Нет. Я знаю абсолютно все, - кивает Марко. - Но тебе все равно не скажу.
Олли презрительно молчит и сосредоточенно жует шоколадку, и Марко снова садится рядом и берет его ладонь в свои, разминает сильные тонкие пальцы, на которые он так часто невольно засматривается. С самого дня знакомства, с самой первой совместной репетиции, когда Марко понял, что они с Олли могут заканчивать друг за друга предложения, не то, что музыкальные фразы, он чувствует ответственность за этого мелкого белобрысого оболтуса, пардон, великого гитарного гения, и уже не представляет свою жизнь без него. Поэтому проснуться ночью, почувствовав, что с Олли что-то не так уже не кажется ему странным, а не помочь справиться с внезапно возникшей болью значит все равно что заработать такую же самому себе. Марко ощущает, как напряженные мышцы под его пальцами постепенно расслабляются и слышит благодарный вздох друга, и только тогда поднимает на него глаза. Олли глядит на него потрясенно, и Марко довольно улыбается.
- Порядок?
Олли смотрит на свою руку, сжимает и разжимает кулак, чувствуя, что боль исчезла совсем.
- Спасибо, - благодарит он, как вдруг Марко ловит рукой его пальцы и коротко, на какую-то долю секунды прижимается к ним губами.
- Для закрепления эффекта, - без тени смущения поясняет он, и Олли опускает глаза, вытирает с губ шоколадные крошки и думает, что с миром, похоже, случилось что-то не то. А сразу после этой мысли он поворачивается к Марко и быстро целует его прямо в изогнутые в улыбке губы.
- Нифига себе благодарность, - это звучит как шутка, но даже в темноте Олли видит, что друг серьезен. - Если бы меня раньше так каждый раз за массаж благодарили...
- Иди к черту, - отзывается гитарист, чувствуя, что стремительно краснеет, и уже вскакивает с кровати, когда Марко удерживает его за запястье и вынуждает сесть обратно.
Он протягивает руку и касается лица Олли, осторожно, ласково гладит большим пальцем по щеке. Они долго смотрят друг другу в глаза и думают, в общем-то, об одном и том же: что можно сколько угодно бегать друг от друга, жениться, разводиться, насмерть ругаться из-за мелочей, до хрипоты спорить из-за тональности новой песни и не звонить друг другу по целым дням, маясь все это время где-то около телефона в ожидании звонка, но эмоциональная связь, мгновенно возникшая, едва они впервые сели друг напротив друга с гитарами, с каждым днем становится только крепче. И пытаться и дальше игнорировать постоянно усиливающееся желание, потребность быть рядом, как можно ближе, когда на самом деле уже недостаточно просто рассеянно глядеть друг на друга на репетициях, дурашливо обниматься на коцертах, просто идти рядом по улице, задевая друг друга рукавами курток, невозможно, бесполезно и бессмысленно. Можно бояться перейти черту семь лет или всю жизнь, но на самом деле, это ничего не изменит.
И, подумав об этом, Олли улыбается, а Марко улыбается в ответ, прежде чем притянуть его к себе и поцеловать, сначала спокойно и нежно, легким прикосновением лаская доверчиво приоткрытые губы друга. А когда сдержать эмоции уже невозможно, Олли обхватывает шею Марко рукой, прижимается крепче, чем когда-либо, и целует напористо и жадно, со всей страстью, накопившейся за прошедшие годы рядом, пуская в ход и язык, и зубы, только чтобы спустя несколько мгновений добровольно отдать инициативу, чувствуя невыносимо приятное тепло ладони Марко на своем затылке. И даже если с миром случилось что-то не то, такой мир нравится им обоим гораздо больше прежнего.
Весь следующий день коллеги-музыканты и команда наблюдают в автобусе вполне обычную картину - Марко сидит у окна с книжкой, задрав на сидение ногу и прижав её к груди, а Олли опирается спиной о его плечо, свесив ноги в проход между сидениями, и с закрытыми глазами гоняет на неподключенной гитаре одному ему известные соло. На мимолетные загадочные улыбки, иногда возникающие на их лицах, никто даже не обращает внимания.
URL записиОно коротенько, нудновато и почти без рейтинга, но оно есть
Poets Of The Fall RPS
Пейринг: Марко/Олли
Про первый поцелуй Когда Олли просыпается посреди ночи от дикой боли в левой руке, это пугает его до чертиков. Сведенная судорогой кисть болит так, будто в неё разом воткнули тысячу раскаленных докрасна иголок. Сначала он тихо шипит сквозь зубы и пытается растирать пальцы, не вставая с кровати, а потом обреченно идет в ванную и сует руку под горячую воду - ему как-то говорили, что это помогает. За все то время, что он играет на гитаре, с ним такого не случалось, хотя он слышал, что это достаточно распространенное явление. Может, виной тому длинные, выматывающие переезды и постоянное нервное напряжение, недостаток сна и неправильное питание, а может, все вместе, но факт остается фактом, - он, тридцатидвухлетний профессиональный гитарист, торчит в ванной гостиничного номера, тихонечко поскуливая от боли и лихорадочно думая, как ему отыграть завтрашний концерт. Не то, что он боится боли, - хотя, конечно же, боится, и играть через боль тяжело, но можно; паника охватывает гитариста при мысли, что он может всех подвести, а это недопустимо, только не сейчас, во время их первого настоящего, триумфального тура.
Горячая вода и правда помогает, и Олли даже засыпает снова, но наутро рука ноет, а сам концерт превращается в изощренную пытку. И на следующую ночь, когда пальцы снова сводит, и он, не в силах унять боль, меряет шагами комнату, которую они делят с Марко, тот все-таки просыпается.
- Ты чего не спишь? - сонно спрашивает вокалист, но Олли в ответ только раздраженно мотает головой. Впрочем, отрицать или скрывать что-то бесполезно, этот тип все равно всегда и все про него знает.
- Руку свело, ага? - Марко садится на кровати, глядя на глубоко несчастного, но исполненного упрямой решимости молчать друга, и сонным жестом чешет в затылке. - Я видел, как ты на сцене страдал.
- Я не страдал, - тут же возражает Олли, но Марко уже хлопает по постели рядом с собой, приглашая сесть, и гитарист садится с вымученным вздохом.
- В жизни такого не было, - почти шепотом жалуется он.
- Зато теперь будет, если не прекратишь питаться пивом и РедБуллом, - философски замечает друг, и Олли хочется стукнуть его посильнее, но пальцы Марко уже скользят по его запястью, обводят острые костяшки, движутся к кончикам его пальцев легкими массирующими движениями, постепенно усиливая нажим.
- Расслабься, - советует Марко. - И забудь нафиг про концерт, он только послезавтра.
Олли хмурится и молчит, пытаясь последовать совету, но получается плохо. Мысли все равно вертятся вокруг концерта и злости на самого себя и весь мир, когда Марко вдруг в шутку дергает его за ухо, и Олли чуть ли не подпрыгивает от неожиданности.
- Сказал же, расслабься, - Марко добродушно улыбается, и встает, шарит в своей сумке, извлекает оттуда порядком помятую шоколадку и кидает другу. - Давай, восполняй дефицит магния.
- А это тут причем? - удивляется Олли, пытаясь одной рукой развернуть обертку.
- Судороги случаются от недостатка магния, а его в шоколаде полно, - менторским тоном сообщает Марко, и Олли качает головой.
- Ты хоть чего-нибудь в этой жизни не знаешь?
- Нет. Я знаю абсолютно все, - кивает Марко. - Но тебе все равно не скажу.
Олли презрительно молчит и сосредоточенно жует шоколадку, и Марко снова садится рядом и берет его ладонь в свои, разминает сильные тонкие пальцы, на которые он так часто невольно засматривается. С самого дня знакомства, с самой первой совместной репетиции, когда Марко понял, что они с Олли могут заканчивать друг за друга предложения, не то, что музыкальные фразы, он чувствует ответственность за этого мелкого белобрысого оболтуса, пардон, великого гитарного гения, и уже не представляет свою жизнь без него. Поэтому проснуться ночью, почувствовав, что с Олли что-то не так уже не кажется ему странным, а не помочь справиться с внезапно возникшей болью значит все равно что заработать такую же самому себе. Марко ощущает, как напряженные мышцы под его пальцами постепенно расслабляются и слышит благодарный вздох друга, и только тогда поднимает на него глаза. Олли глядит на него потрясенно, и Марко довольно улыбается.
- Порядок?
Олли смотрит на свою руку, сжимает и разжимает кулак, чувствуя, что боль исчезла совсем.
- Спасибо, - благодарит он, как вдруг Марко ловит рукой его пальцы и коротко, на какую-то долю секунды прижимается к ним губами.
- Для закрепления эффекта, - без тени смущения поясняет он, и Олли опускает глаза, вытирает с губ шоколадные крошки и думает, что с миром, похоже, случилось что-то не то. А сразу после этой мысли он поворачивается к Марко и быстро целует его прямо в изогнутые в улыбке губы.
- Нифига себе благодарность, - это звучит как шутка, но даже в темноте Олли видит, что друг серьезен. - Если бы меня раньше так каждый раз за массаж благодарили...
- Иди к черту, - отзывается гитарист, чувствуя, что стремительно краснеет, и уже вскакивает с кровати, когда Марко удерживает его за запястье и вынуждает сесть обратно.
Он протягивает руку и касается лица Олли, осторожно, ласково гладит большим пальцем по щеке. Они долго смотрят друг другу в глаза и думают, в общем-то, об одном и том же: что можно сколько угодно бегать друг от друга, жениться, разводиться, насмерть ругаться из-за мелочей, до хрипоты спорить из-за тональности новой песни и не звонить друг другу по целым дням, маясь все это время где-то около телефона в ожидании звонка, но эмоциональная связь, мгновенно возникшая, едва они впервые сели друг напротив друга с гитарами, с каждым днем становится только крепче. И пытаться и дальше игнорировать постоянно усиливающееся желание, потребность быть рядом, как можно ближе, когда на самом деле уже недостаточно просто рассеянно глядеть друг на друга на репетициях, дурашливо обниматься на коцертах, просто идти рядом по улице, задевая друг друга рукавами курток, невозможно, бесполезно и бессмысленно. Можно бояться перейти черту семь лет или всю жизнь, но на самом деле, это ничего не изменит.
И, подумав об этом, Олли улыбается, а Марко улыбается в ответ, прежде чем притянуть его к себе и поцеловать, сначала спокойно и нежно, легким прикосновением лаская доверчиво приоткрытые губы друга. А когда сдержать эмоции уже невозможно, Олли обхватывает шею Марко рукой, прижимается крепче, чем когда-либо, и целует напористо и жадно, со всей страстью, накопившейся за прошедшие годы рядом, пуская в ход и язык, и зубы, только чтобы спустя несколько мгновений добровольно отдать инициативу, чувствуя невыносимо приятное тепло ладони Марко на своем затылке. И даже если с миром случилось что-то не то, такой мир нравится им обоим гораздо больше прежнего.
Весь следующий день коллеги-музыканты и команда наблюдают в автобусе вполне обычную картину - Марко сидит у окна с книжкой, задрав на сидение ногу и прижав её к груди, а Олли опирается спиной о его плечо, свесив ноги в проход между сидениями, и с закрытыми глазами гоняет на неподключенной гитаре одному ему известные соло. На мимолетные загадочные улыбки, иногда возникающие на их лицах, никто даже не обращает внимания.